Родился в с. Волково Балашовского уезда Саратовской губернии в крестьянской семье. В 1905 г. его семья переехала в Тифлис. Отец служил младшим каптенармусом в Тифлис­ском гарнизоне.

В 1915 г. Г. Сыроежкин ушел добровольцем в армию, однако, как несовершеннолетний, был возвращен домой. Увлекался спортом и цирком: изучал искусство фокусника 4 , джигитовку, был учеником знаменитых русских борцов И. Поддубного и И. Заикина, однако вынужден был отка­заться от спортивной карьеры из-за травмы. Работал пись­моводителем в Управлении Закавказской железной дороги. Экстерном сдал экзамен за 4 класса гимназии.

В марте 1918 г. возвратился с семьей в родное село. Ле­том того же года ушел добровольцем в РККА. Воевал на Южном фронте в дивизии Киквидзе, служил писарем в Ревтрибунале 9-й армии. В декабре 1919 г. назначен комен­дантом Ревтрибунала армии.

Весной 1920 г. Г. С. Сыроежкин был откомандирован в Новочеркасскую ЧК, затем направлен следователем в Рев­трибунал Кавказского фронта.

С августа 1921 г. - следователь ревтрибунала республи­ки в Москве. Участвовал в подавлении антоновского мяте­жа на Тамбовщине и ликвидации банды Попова в Балашовском уезде Саратовской губернии.

В сентябре 1921 г. переведен в КРО ВЧК. Принимал непосредственное участие в контрразведывательной опера­ции «Синдикат-2», нацеленной на уничтожение подполь­ной белогвардейской организации «Союз защиты Родины и свободы» и арест ее лидера Б. В. Савинкова. Под псевдони­мом Серебряков дважды пересекал польскую границу, вхо­дил в контакт с польской разведкой в качестве курьера легендированной организации «Либеральные демократы». Участвовал в задержании эмиссара «Союза» полковника Павловского.

В сентябре 1925 г. Г. С. Сыроежкин активно участвовал в операции «Трест» по выводу в СССР и аресту английского разведчика и авантюриста С. Рейли. Действовал под именем Щукина - боевика ранее разгромленной чекистами «Мо­нархической организации Центральной России».

Осенью 1925 г. переведен в ПП ОГПУ по Северо-Кав­казскому краю. В составе оперативно-разведывательного от­ряда участвовал в спецоперации РККА по разоружению Чечни.

В 1928 г. направлен в Якутию, где японские агенты из числа бывших белогвардейцев готовили вооруженное вос­стание с целью отделения Якутии от СССР. Благодаря ус­пешной контрразведывательной операции, проведенной Г. С. Сыроежкиным и его группой, заговор был ликвиди­рован.

Во время конфликта на КВЖД боролся с бандитизмом в Бурятии. В 1930-1931 гг. участвовал в подавлении восста­ний в Монголии.

В 1932 г. направлен в Белоруссию, где руководил борь­бой с подрывной деятельностью подпольных националис­тических организаций. За ликвидацию в 1933 г. «Союза осво­бождения Белоруссии» награжден золотыми часами.

В 1933 г. Г. С. Сыроежкин был направлен в Ленинград, где участвовал в контрразведывательной операции по лик­видации шпионских и террористических групп, созданных немецкими спецслужбами и действовавших под прикрыти­ем нескольких германских коммерческих представительств. При проведении оперативных мероприятий выезжал в Гер­манию, Норвегию, Финляндию и Швецию для встреч с агентурой. В Финляндии поддерживал связь с одним из бывших руководителей Кронштадтского мятежа С. М. Пет­риченко, который дал подробную информацию о военных приготовлениях на советско-финской границе.

Во время гражданской войны в Испании Г. С. Сыроеж­кин- старший военный советник 14-го корпуса республи­канской армии, осуществлявшего разведывательно-дивер­сионные операции в тылу франкистов. Неоднократно лично участвовал в выполнении специальных заданий.

Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, имен­ным оружием от Коллегии ОГПУ (1932), золотыми часами.

Восемь десятилетий тому назад на Пиренейский полуостров, уже вовсю охваченный огнем Гражданской войны, начали прибывать первые советские добровольцы. В ночь на 18 июля 1936 года радио марокканского города Сеуты передало условную фразу: «Над всей Испанией безоблачное небо». То был сигнал к началу антиправительственного мятежа испанских колониальных войск в Северной Африке, который очень скоро возглавил генерал Франсиско Франко. Националистически настроенные генералы вместе с фашистами из «Испанской фаланги», монархистами и клерикалами выступили против буржуазно-демократических порядков.

В условиях прикрытой фиговым листком «невмешательства» блокады Испанской Республики со стороны «западных демократий» и прямого участия в конфликте на стороне мятежников воинских контингентов нацистской Германии и фашистской Италии, республиканское правительство не удержалось бы и трех месяцев. Если бы не интернациональная помощь.

Сразу, как только сотрудникам Народного комиссариата внутренних дел Союза ССР поступила информация о мятеже испанских фашистов, нарком Генрих Ягода и его товарищи начали продумывать возможные оперативные мероприятия в помощь республиканцам. Когда стало понятно, что мятеж быстро подавить не получится, что франкисты наступают, а первоначальные каналы помощи республиканцам по линии Коминтерна и международных рабочих организаций по понятным причинам не могут дать правительству Народного фронта ресурсов, сопоставимых с теми, которые в распоряжение мятежников предоставили правители Германии и Италии, политическое руководство СССР приняло решение о масштабной военно-технической помощи Испанской Республике, в том числе о направлении советских специалистов, которые официально являлись «добровольцами». Следуя указаниям Советского правительства, генеральный комиссар госбезопасности Ягода распорядился, среди прочих мер, спешно готовить к отправке на Пиренеи группу опытных оперативных работников.

Надо было фактически с нуля создать республиканские органы контрразведки для охраны тыла, политическую тайную полицию для борьбы с противниками народной власти и вплотную заняться организацией партизанских отрядов за линией фронта.

Последняя миссия была, в частности, возложена на Григория Сергеевича Сыроежкина. Он родился 25 января 1900 года в крестьянской семье Сергея Лаврентьевича Сыроежкина, проживавшей в селе Волково тогдашнего Балашовского уезда Саратовской губернии. Мальчик рос крепким и не по годам развитым. После четырех лет обучения в гимназии юноша сбежал в яркую цирковую жизнь. Работал фокусником, наездником-джигитом, затем борцом в популярном представлении Ивана Поддубного. После перелома правой руки с цирковой карьерой пришлось расстаться. Революцию Григорий встретил письмоводителем управления Закавказской железной дороги, где работал, сдав экстерном экзамены за полный гимназический курс. В возрасте восемнадцати лет ушел добровольцем в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии, воевал с белыми на Южном фронте под Царицыном. В декабре 1919 года он был назначен комендантом реввоентрибунала 9-й армии, отвечавшим за приведение в исполнение приговоров осужденным контрреволюционерам. В том же году вступил в ряды партии большевиков. Человек находчивый, физически очень сильный, смелый и хладнокровный, Сыроежкин как никто другой подходил для деятельности чекиста-оперативника. Он им стал весной 1920 года.

Сыроежкин отличился во время подавления антоновского мятежа в Тамбовской губернии и разгрома банды Попова в своем родном Балашовском уезде Саратовской губернии. Затем была работа в Контрразведовательном отделе (КРО) ВЧК и ОГПУ, широко известная благодаря роману Льва Никулина «Мертвая зыбь» и созданному на его основе популярному советскому телесериалу «Операция «Трест». Много лет спустя один из коллег Сыроежкина по чекистской работе вспоминал:

«Я не погрешу против истины, если скажу, что в оперативной работе он находил полное удовлетворение. Он был сообразительным, быстрым в движениях, сильным физически. Ему импонировало то, что результаты его оперативной работы получались тут же, сразу и полностью зависели от того, как он построит и приведет в исполнение задуманный им оперативный план».

В представлении к награждению за участие в этих спецоперациях, подготовленном заместителем начальника КРО, племянником Дзержинского Романом Пилляром, говорилось:

«…Тов. Сыроежкин Григорий Сергеевич принимал активное участие в разработке дела Савинкова, неоднократно рискуя жизнью. Состоял официально сотрудником ОГПУ, посылался неоднократно в Польшу. Во время поездок, чрезвычайно рискованных, проявил огромную находчивость и смелость. Лишь благодаря этому ему удалось избежать почти неминуемого ареста, влекшего за собой неминуемый расстрел и провал разработки дела. Ходатайствую о награждении его орденом Красного Знамени».

Ходатайство было удовлетворено.

За годы своей чекистской деятельности будущий старший майор госбезопасности Григорий Сыроежкин (он получил это специальное звание, аналогичное нынешнему генеральскому, в 1936 году за «особые оперативные заслуги и боевые подвиги») не раз выезжал в нелегальные закордонные командировки, сыграл активную роль в завлечении на территорию СССР и последующем аресте многих противников Советской власти, в частности, Сиднея Рейли и Бориса Савинкова. Награжденный в 1932 году почетным именным революционным оружием сотрудник КРО отличился не только при подавлении антоновского восстания и разгроме банды в Саратовской губернии, но и в ходе ликвидации банды Даниила Иванова, переброшенной на территорию СССР из Польши в 1924 году, разоружении незаконных вооруженных формирований в Чечне год спустя, кулацких мятежей в Якутии и Сибири, организации совместно с китайскими коммунистами нелегальных войсковых спецопераций по уничтожению гнезд белоэмигрантов в Маньчжурии в 1929 году, помощи монгольским товарищам во время массового вооруженного мятежа в 1931-1932 годах.

Прибыв на место, команданте Грегорио Гранде (так его теперь звали) занялся подготовкой партизанских и диверсионных групп республиканской армии для ведения борьбы в тылу франкистов. Он организовал разведывательно-диверсионную школу, в которой бойцы, в основном из числа проверенных испанских коммунистов, обучались методам партизанской борьбы. По его инициативе осенью 1937 года все до того разрозненные спецподразделения республиканской армии были объединены в знаменитый 14-й специальный корпус, который осуществлял боевые операции на всех фронтах. Сыроежкин стал старшим военным советником командира корпуса Доминго Унгрия.

Действия «красных динамитчиков», как называла людей Сыроежкина франкистская пропаганда, сильно напугали врагов Республики. Как отмечал 9 декабря 1937 года в докладе преемнику Ягоды на посту наркома Николаю Ежову резидент НКВД СССР в Испании Александр Орлов, «для борьбы с диверсиями фашисты вынуждены держать в тылу значительные воинские силы и вооруженные группы фалангистов. Все, даже незначительные объекты усиленно охраняются. Мероприятия фашистского командования, связанные с реализацией этого приказа, предусматривают отвлечение с фронта значительных воинских сил». Деятельность Сыроежкина и его товарищей «привела к серьезному расстройству отдельных участков тыла франкистов и значительным материальным убыткам и людским потерям. Беспрерывные и последовательные действия наших «Д» групп, применение ими самых разнообразных, быстро меняющихся и постоянно совершенствующихся методов, охват нами почти всех решающих участков фронта, продвижение «Д» действий в глубокий тыл вызвали большую панику в фашистских рядах. Об этом говорят все донесения разведки и нашей агентуры, это подтверждается также и рядом известных нам официальных материалов (газетные статьи, приказы фашистов, радиопередачи).

Это состояние фашистского тыла, пребывание франкистов в постоянном напряжении, беспрерывно преследующий их страх перед «проделками красных динамитчиков», подчас преувеличенный и раздуваемый всевозможными слухами, мы считаем основным достижением в «Д» работе».

Сам Григорий Сыроежкин не раз лично руководил выполнением заданий командования в тылу врага, особенно часто бывая в партизанских отрядах на территории Кастилии, заслужив от товарищей прозвище «кастильский партизан». За успехи Григорий Сергеевич был удостоен ордена Ленина.

Меж тем в августе 1938 года на Лубянке воцарился Лаврентий Берия. Способный администратор и прирожденный полицейский, он, в отличие от Дзержинского, Ягоды, Ежова и их сотрудников, был не просто далек от большевистской традиции с ее классовой моралью. Берия и его команда были люди совсем иного рода: без большевистского прошлого и, по большому счету, вне идеологии. Они могли бы работать в тайной политической полиции при любом режиме, в то время как явное большинство тогдашних чекистов - только в советских карательных органах. Берия категорически не желал рассматривать органы безопасности как орудие защиты социальных завоеваний Октябрьской революции, сводя их функцию к охране правительства, разведке и контрразведке. Конечно, над Берией были руководящие большевики, которые подобных трактовок не одобряли и развернуться ему не давали. Когда после смерти Сталина «профессионал-управленец» попытался претворить свои идеи в жизнь, президиум ЦК КПСС быстро поставил точку в карьере «эффективного менеджера».

Но Сыроежкина к тому моменту уже не было в живых. Еще в августе 1938 года он попал в тайно подготовленный бериевский расстрельный список: старых боевых чекистов из числа идейных большевиков Лаврентий Павлович ненавидел и смертельно боялся. Вызвав домой для вручения Ордена Ленина, 8 февраля 1939 года команданте Грегорио Гранде арестовали по обвинению «в шпионаже в пользу Польши и участии в контрреволюционной организации». Все это была явная липа, однако после зверских пыток и издевательств 26 февраля 1939 года большевик и чекист Григорий Сыроежкин был казнен. В феврале 1958 года полностью реабилитирован. Защитник Испанской Республики команданте Грегорио стал воплощением действенного революционного братства народов наших стран в совместной борьбе за свободу и демократию, против фашизма, за воплощение коммунистического идеала.

Сен 27, 2016 Владимир Соловейчик

Глава VII. ЧЕКИСТ СЫРОЕЖКИН

Летом 1938 года в мадридскую резидентуру НКВД ушла телеграмма с Лубянки, в которой старшему воен­ному советнику 14-го специального республиканского корпуса, старшему майору Н КВД Григорию Сыроежкину предписывалось отбыть в Москву. Прибыв в столицу в конце того же года, он поселился в гостинице «Москва». Однажды вечером в его уютном номере раз­дался телефонный звонок. Звонил старый приятель но Иностранному отделу, который доверительно сообщил Григорию, что недавно подписан и объявлен «кому надо» закрытый Указ Президиума Верховного Совета СССР о его награждении в группе других чекистов за особые заслуги в борьбе с фашизмом в республиканской Испании. Приятель намекнул, что это дело неплохо бы отметить. Григорий спустился в буфет, купил бутылку отборного коньяка и поспешил на встречу с товари­щем. Однако у дверей гостиничного номера разведчик столкнулся с тремя незнакомыми людьми, которые предъявили ему ордер на арест...

25 января 1900 года в крестьянской семье Сергея Лаврентьевича Сыроежкина, проживавшей в селе Волково тогдашнего Балашовского уезда Саратовской губернии, родился сын, которого родители назвали Гришей. В 1905 году, после начала Русско-японской войны, отца за­брали в армию и направили в Закавказье-младшим каптенармусом Тифлисского кадетского корпуса. Дослужив до конца войны, Сергей Сыроежкин уволился в запас и остался на этой же должности. Сняв небольшую квартирку, он вызвал к себе семью. Его жена Агафья Кирилловна собрала нехитрый скарб, заколотила дом и отправилась к мужу в Тифлис с Гришей и его младшим братом Константином.

Отец отдал Григория учиться в городскую гимназию. Однако с малых лет мальчик мечтал о военной службе: любил смотреть на строевые занятия, с удовольствием, когда ему разрешали, карабкал­ся на спину оседланной лошади, долгие часы проводил в местной оружейной мастерской.

Григорий рос крепким и не по годам сильным. Когда ему пошел четырнадцатый год, он увлекся цирком. Это было настолько силь­ное увлечение, что Сыроежкин стал учеником знаменитых борцов Ивана Поддубного и Ивана Лебедева, гастролировавших в то время в Тифлисе. В неполные шестнадцать лет Григорий начал выходить на арену, чтобы померяться силами со зрителями. Помимо борьбы в цирке он овладел искусством фокусника, научился джигитовке и многому другому, что могло пригодиться в жизни артиста. Но в одном из поединков противник сломал Григорию правую руку, и с карьерой борца пришлось расстаться.

Началась Первая мировая война, и Григорий решил во что бы то ни стало попасть на фронт. В начале 1915 года, приписав себе не­сколько лет, он вступил добровольцем в 1-й Кавказский стрелковый полк. Всего месяц длилась солдатская служба Григория. Разобрав­шись в его метриках, военное начальство отправило несовершенно­летнего солдата домой, в Тифлис.

Возвратившись в семью, Григорий устроился на должность пись­моводителя в управление Закавказской железной дороги. Экстерном сдал экзамены за четырехклассный гимназический курс.

После Октябрьской революции 1917 года семья Сыроежкиных решила вернуться в родное село Волково, где начался раздел помещ ичьей земли. Однако крестьянская жизнь не прельщала Григория, и летом 1918 года он добровольно вступает в Красную Армию и становится красноармейцем 6-го Заамурского кавалерийского полка 4-й партизанской армии, которой командовал известный ре­волюционер Василий Киквидзе и которая в августе 1918 года была преобразовала в регулярную дивизию. Воевал Григорий на Южном фронте, участвовал в героической обороне Царицина. Позже в своей автобиографии Сыроежкин скромно отмечал:

«Находясь в составе Красной Армии, участвовал в перестрел­ках на Южном фронте в районе Елани и в районе станции Мачеха, будучи красноармейцем дивизии Киквидзе (6-й Заамурский полк и особая рота)».

В октябре 1918 года приказом Реввоенсовета была образована 9-я армия, в которую вошла дивизия Киквидзе. С созданием армии был организован и ее реввоентрибунал, в котором вскоре пришлось служить Сыроежкину.

Однажды вместе с группой красноармейцев Григорий отправился в соседний район за фуражом. Документы группы были оформлены неправильно, красноармейцев задержал военный патруль по подо­зрению в мародерстве и доставил в реввоентрибунал. К счастью, работники трибунала во всем тщательно разобрались и освободили красноармейцев из-под стражи. Григорию и здесь повезло: в трибуна­ле требовался грамотный писарь, и ему предложили эту должность. Работая в трибунале, Сыроежкин получил основы юридических знаний. В декабре 1919 года он был назначен комендантом реввоентрибунала 9-й армии. В том же году вступил в члены РКП (б).

Весной 1920 года следует новое назначение: Сыроежкин был откомандирован на работу в Новочеркасскую чрезвычайную комис­сию. Один из коллег Сыроежкина по работе в реввоентрибунале и в Новочеркасской ЧК вспоминал:

«Я не погрешу против истины, если скажу, что в оперативной работе чрезвычайной комиссии он находил полное удовлетворение своим наклонностям. Он был сообразительным, быстрым в движе­ниях, сильным физически. Ему импонировало то, что результаты его оперативной работы получались тут же, сразу и полностью зависели от того, как он построит и приведет в исполнение задуманный им оперативный план».

Однако работа Григория в ЧК длилась недолго. Через четыре ме­сяца его направили следователем в военно-революционный трибунал Кавказского фронта. А в январе 1921 года Сыроежкин был вызван в Москву и назначен следователем Ревтрибунала Российской Респу­блики. Служил в трибунале на различных должностях до августа месяца. В этот же период его направляли в Тамбовскую губернию для подавления антоновского мятежа.

Справка из «Большой Советской Энциклопедии»

Антисоветский кулацко-эсеровский мятеж в Тамбовской губер­нии в 1920-1921 годах получил название по имени главаря мятежа эсера А.С. Антонова.

Антоновщина показала изменения в формах и методах борьбы международного империализма против советской власти после провала вооруженной интервенции в 1918-1920 годах, была одной из самых значительных попыток осуществления новой тактики классовых врагов против диктатуры пролетариата-тактики «взрыва изнутри». Между­народный империализм и внутренняя контрреволюция в условиях перехода Советской республики к мирному строительству рассчитывали использовать колебания мелкобуржуазных слоев, противопоставить крестьянство рабочему классу и свергнуть диктатуру пролетариата.

Мятеж подготавливался партией эсеров еще с 1918 года. Его органи­заторы поставили задачей свержение советской власти, создание прави­тельства из представителей партий и союзов, враждебных большевикам, созыв Учредительного собрания, реставрацию буржуазных порядков. В мае 1920 года ЦК партии эсеров дал директиву нелегальному Там­бовскому губкому эсеров об организации кулацких «союзов трудового крестьянства» и проведении широкой антисоветской агитации. Создан­ные в Тамбовском, Борисоглебском и других уездах «союзы трудового крестьянства» превратились в опорные пункты мятежа.

Главарь мятежа А.С. Антонов в 1905-1907 годах участвовал в эсеровских экспроприациях, 8 лет отбывал ссылку. В 1917-1918 го­дах был начальником уездной милиции в Кирсанове. Участвовал в контрреволюционном заговоре. В 1918 году скрылся от ареста и приступил к созданию банды.

Мятеж начался в августе 1920 года в селе Каменка Кирсанов­ского уезда и вскоре распространился на территории Тамбовского, Кирсановского, Борисоглебского, Моршанского и Козловского уездов. С помощью демагогии, обмана, провокаций и принужде­ния эсерам удалось втянуть в банды часть трудящихся крестьян. В октябре 1920 года в мятеже участвовало 15-20 тысяч человек. В январе 1921 года численность мятежников составляла 50 тысяч человек. В распоряжении так называемого «главного оперативно­го штаба» мятежников находились две армии в составе 21 полка и отдельная бригада. Мятежники применяли тактику и методы партизанской войны, прибегая к внезапным и скрытым налетам. Перерезав Юго-Восточную железную дорогу, они срывали подвоз хлеба в центральные районы страны, разграбили около 60 совхозов, нанесли огромный материальный ущерб губернии. Ими было убито свыше 2 тысяч партийных и советских работников.

ЦК РКП (б), СНК, лично В.И. Ленин приняли необходимые меры для быстрейшей ликвидации мятежа. В августе 1920 года в Тамбовской губернии было введено осадное положение. ЦК РКП (б) мобилизовал в помощь парторганизации губернии 300 коммунистов из Москвы, Петрограда, Тулы. Совместно с губернской парторгани­зацией была развернута большая агитационно-пропагандистская и организаторская работа, направленная на изоляцию кулацко-эсеровских элементов.

В январе-феврале 1921 года была резко увеличена численность войск Красной Армии в Тамбовской губернии (32,5 тысячи штыков, около 8 тысяч сабель, 463 пулемета, 63 орудия). В мае 1921 года на борьбу с антоновщиной были направлены М.Н. Тухачевский, И.П. Уборевич, Н.Е. Какурин, Г.И. Котовский и другие военачальники с заданием в месячный срок покончить с бандами. К июню 1921 года основные силы антоновцев были почти полностью уничтожены. За­вершающие бои осуществляла группа войск под командованием Уборевича. С 28 мая по 26 июля 1921 года мятежники потерям 11 тысяч человек убитыми и ранеными. С учетом захваченных во время облав дезертиров, а также добровольно сдавшихся численностъ антоновцев уменьшилась почти на 37 тысяч человек. В августе 1921 года мятеж был подавлен. Антонов был убит в июне 1922 года.

ИГОРЬ ДОРОНИН

ГРИГОРИЙ СЕРГЕЕВИЧ СЫРОЕЖКИН

Есть в средней полосе России, в междуречье Волги и Дона, там, где степи чередуются с лесами, поля - с оврагами, где беспредельны зеленые просторы, большое село Волково. Сейчас оно в Еланском районе Волгоградской области, а когда-то входило в Балашовский уезд Саратовской губернии.

Здесь в 1875 году в семье бывшего крепостного родился Сергей Лаврентьевич Сыроежкин, а спустя три года в том же селе родилась и его будущая жена Агафья Кирилловна. По-соседски дружили, а потом и свадьбу сыграли. Через год, 25 января 1900 года, появился на свет сын Гриша. Жили бедно, но дружно, занимались обычным крестьянским трудом, только Сергей Лаврентьевич все рвался из села, думал, найдет где-нибудь лучшую долю.

Но вскоре началась русско-японская война. Отца забрали в армию, однако на фронт он не попал, а послали его в Закавказье. Здесь он получил спокойную должность младшего каптенармуса Тифлисского кадетского корпуса. Дослужил там до конца войны и, уволившись в запас в чине «ратника ополчения 2-го разряда», остался на этой же должности.

Сняв небольшую квартирку, вызвал к себе семью. Жена продала корову и нехитрый скарб, заколотила дом и отправилась к мужу с Гришей и еще не видавшим отца маленьким сыном Константином.

Так в Тифлисе обосновалась семья Сыроежкиных.

Отец хотел сделать своих детей образованными людьми. И отдал Григория в гимназию, хотя приятели ему советовали: «Не наше это дело учеными быть, лучше учи сына ремеслу». Нет, не захотел Сергей Лаврентьевич следовать по проторенной дорожке, настоял на своем.

Тифлис в предвоенные годы был веселым, шумным, кипящим, многоязычным городом. Яркие восточные базары с криками купцов, разносчиков воды, горячими хинкали и чебуреками. Мутная и быстрая Кура с мелкой рыбешкой, гладь Лисьего озера (вообще-то оно озеро Лиси, но мальчишки называли его Лисьим). Рано утром возгласы продавцов мацони и звонки развозчиков керосина, а по вечерам многоголосые грузинские песни из каждого двора и представления в цирке…

Мальчишкой увлекся Григорий цирком - дневал и ночевал там. Все нравилось ему, но особенно борцы - мощные усатые красавцы, выступавшие в постоянно проводившихся чемпионатах. В тифлисском цирке боролись четыре Ивана: русский богатырь Иван Поддубный, «Дядя Ваня» - Иван Лебедев, Иван Шамякин, Иван Заикин - один из первых русских летчиков, и другие известные в то время атлеты.

Восхищенными глазами наблюдал Гриша за борцами, изучая сначала их искусство со стороны, сам боролся с приятелями, а однажды, набравшись храбрости, обратился к Лебедеву:

Дядя Ваня, научите меня бороться по правилам! Тот посмотрел на ладного, не по возрасту крупного, крепко сбитого паренька и сказал:

Давай. Только не реви!

И Григорий начал пробовать свои способности в борьбе, да так удачно, что, несмотря на возраст, стал выступать на манеже, обычно был «подсадкой», то есть сидел в зале и выходил из публики на приглашение «побороться». Постиг он в цирке и искусство джигитовки.

В цирке на конюшне работал здоровый парень, ни имени, ни национальности его никто не знал, звали его по кличке - Бек, говорил он одинаково плохо на всех языках. Был он недобрым, над животными исподтишка издевался, тех, кто моложе и слабее его, бил.

Однажды Григорий, вступился за какого-то мальчугана. Бек посмотрел на Григория и сказал:

Бить тэбя нэ буду. Давай чэстно бороться.

Он был раза в полтора тяжелее и выше Григория, но тот не мог отступить: кругом стояли свои, цирковые, к тому же он рассчитывал на свое умение.

Едва начали борьбу, как Бек вопреки всяким правилам приподнял его в воздухе и шмякнул о ковер, больно заломив руку. У Гриши глаза наполнились слезами он терпел, пытаясь вывернуться, но тщетно.

Просы пощады, - сказал Бек.

Нет, - мотнул головой Григорий.

Бек нажал на руку.

Просы пощады! - повторил он. Григорий терпел.

Послэдний раз говору, просы пощады, - прорычал Бек, и когда Гриша ответил: «Нет!» - тот нажал сильнее. Что-то хрустнуло, от дикой боли у Гриши потемнело в глазах, на мгновение он потерял сознание…

Травма руки сохранилась у Григория на всю жизнь, правой он владел хуже, чем левой, хотя и сумел постоянными тренировками сделать ее достаточно сильной. Не произойди этот случай, может быть, и стал бы он знаменитым борцом, и за ним бегали бы восторженные мальчишки.

…Разве до занятий в гимназии, где учатся в основном дети купцов и чиновников, а Гриша - сын бедняка - для них чужак, черная кость.

Не смог Григорий вынести этой жизни, прекратил ходить в гимназию. Отец поругал-поругал, да и перестал. А вскоре и вообще события пошли такие, что не до гимназии стало.

Началась мировая война. На всех афишных тумбах телеграммы с фронта, в газетах аршинные заголовки, призывы положить жизнь «за веру, царя и отечество».

Не очень-то хорошо разбирался тогда Григорий в политических лозунгах. «Ура-патриотическая» трескотня подействовала и на него. Он решил во что бы то ни стало попасть на фронт. Неизвестно как, но он вступил добровольцем в 1-й Кавказский стрелковый полк. Красивый, сильный и статный, он смотрелся как заправский солдат и с нетерпением ждал того момента, когда отправится «бить турка или германца». Ему еще не было и пятнадцати лет, но он уже изведал армейские будни, фельдфебельские зуботычины, фатовство офицеров.

Всего месяц длилась солдатская служба Григория. Он даже успел попасть на германский фронт. Воевать, правда, не пришлось, но канонаду слышал. А потом то ли воинские власти разобрались, то ли Агафья Кирилловна разыскала и разоблачила его, не желая отрывать от материнского сердца, но только вернули его домой.

Но возмужавший за это время Григорий уже не мог садиться на шею отцу. Служба многому научила его. Он поступает на должность письмоводителя в управление Закавказской железной дороги. Однако здесь требуется хотя бы минимальный «образовательный ценз». Григорий принимается за книги и вскоре сдает экстерном четырехклассный гимназический курс.

Работа его не тяготит, оставляет немало свободного времени. У него много друзей, в том числе и тех, от кого он узнает о грабительской сущности войны, о царизме, о борьбе трудящихся за мир, хлеб и свободу.

Март семнадцатого года. Царь свергнут! Григорий ходит по Тифлису в толпах демонстрантов с красным бантом в петлице. Ежедневно происходят митинги, на которых выступают большевики, меньшевики, эсеры.

Наступает Октябрь. В Тифлисе, как и во всей стране, разворачиваются бурные события. 15 ноября образуется Закавказский комиссариат, принявший на себя всю полноту власти в пределах Закавказского края. Руководящую роль в этом комиссариате играют грузинские меньшевики, которых В.И. Ленин считал пособниками германо-турецких интервентов. Блок всех контрреволюционных партий, существовавших в Закавказье, решает не признавать Совнарком.

В то же время все большевистские организации поддерживают позицию II Всероссийского съезда Советов.

19-23 декабря в Тифлисе собрался II краевой съезд Советов. Прибегая ко всевозможным махинациям, меньшевики сумели добиться большинства на съезде, причем в принятых резолюциях краевой съезд выступил против Советской власти.

В создавшейся ситуации Совнарком назначил Степана Шаумяна временным чрезвычайным комиссаром по делам Кавказа. Он прибыл в Тифлис 22 января 1918 года.

25 января Григорий слушал выступление Шаумяна на собрании железнодорожников Закавказской железной дороги. Он узнал, что Советская власть является единственной властью, которая способна уничтожить буржуазно-помещичью контрреволюцию…

Между тем в жизни семьи Сыроежкиных назревали перемены. С родины приходили волнующие вести. Уже все знали о ленинском Декрете о земле. Брат сообщал Сергею Лаврентьевичу о том, что начали делить скот и инвентарь, а теперь ждут весны, чтобы начать раздел помещичьей земли.

Отец принял решение: надо вернуться на родину и как можно скорее, пока землю не поделили - она, землица, прокормит. И надо ехать всей семьей, делить-то по едокам собираются. Да к тому же среди своих спокойнее, чем на этом далеком, шумном Кавказе.

В марте 1918 года семья Сыроежкиных вернулась в село Волково. Но жизнь и здесь была теперь не менее бурная, чем в Тифлисе. Как только сошел снег, начали раздел земель. Как делить? Общий лозунг: «Землю тем, кто ее обрабатывает!» Вроде бы все ясно, да не все.

Ежедневные сходки, крики, ругань, иногда драки.

Из уезда и волости приезжали ораторы - большевики, эсеры, анархисты. Григорий слушал их и видел, что правда на стороне большевиков.

Бедняки добились все же своего, поделили землю по едокам, хотя и тут кулаки пытались пойти на хитрость: зачисляли в едоки своих постоянных батраков.

Получил Сергей Лаврентьевич двух быков и корову.

Вскоре начался весенний сев, свою землю пахал Григорий, помогая отцу, в грязи и поту вникал в тяжкий крестьянский труд.

Весной и летом 1918 года молодая Советская Республика переживала тяжелые дни.

Немецкие оккупанты захватили почти всю Украину. Хотя пока они и не нарушали условий Брестского мирного договора, но всячески поощряли белогвардейцев, подстрекая их к нападению на Советскую Россию, снабжая деньгами и оружием. Английские, французские, японские и американские интервенты уже высадили первые десанты на советской земле. Империалисты и внутренняя контрреволюция готовились к активным действиям против Советской власти.

Формируются регулярные части Красной Армии, обнародован декрет Совнаркома о создании местных военных комиссариатов и о всеобщем военном обучении. Летом 1918 года Тамбов стал центром пребывания 4-й партизанской армии, которой командовал Василий Киквидзе. Это был незаурядный человек, убежденный революционер, отважный командир. Двенадцать раз он был ранен в боях с врагами.

Киквидзе обратился с призывом к населению: «Записывайтесь в Красную Армию, учитесь обращаться с оружием, подготовленными встретим врага!».

Призыв услышал и Григорий Сыроежкин. Восемнадцатилетний Григорий добровольно вступает в Красную Армию и становится рядовым красноармейцем 6-го Заамурского кавалерийского полка. Готовясь к тяжелым испытаниям, красноармейцы ежедневно занимались по десять часов, как правило, в Поле, приближенно к боевой обстановке, изучали оружие, проходили курс стрельбы. Комиссары и рядовые коммунисты проводили политбеседы, учили бойцов грамоте.

Григорию, как одному из грамотных - а таких в то время в армии было немного, - комиссар часто поручал проводить читку газет. А где читка, там и вопросы, на которые надо давать ответы. Григорий хотел до всего дойти сам, читал книжки из полковой библиотеки.

Когда местные военспецы попытались расформировать 4-ю армию, Киквидзе, считая их решение предательским, поехал в Москву, к Ленину. Горячо и со знанием дела он сумел убедить Ильича в необходимости сохранения боеспособного соединения. Ленин направил в Тамбов Высшую Военную Инспекцию во главе с ее председателем Николаем Ильичом Подвойским.

Инспекция разобралась с положением дел и приняла решение о сохранении соединения, которым командовал Киквидзе, преобразовав его в регулярную дивизию Красной Армии, получившую наименование Первая советская дивизия внеочередного формирования.

Вскоре дивизия Киквидзе получает задачу - обеспечить охрану дороги, идущей на Царицын, который был важнейшей точкой Южного фронта. Его захват давал бы возможность объединиться белым силам. Кроме того, через него Москва была связана с Северным Кавказом и с Баку.

В августе 1918 года начались непрерывные многомесячные бои. Описывать их - это описывать всю героическую оборону Царицына. Успехи сменялись неудачами, поражения - победами, отступления - наступлениями. Бои шли в родных местах Григория Сыроежкина. Штаб Киквидзе размещался в Елани, недалеко от села Волково.

В своем личном деле в разделе «Бытность в походах и делах против неприятеля в составе Красной Армии», Григорий Сыроежкин скромно написал:

«Находясь в составе Красной Армии, участвовал в перестрелках на Южном фронте в районе Елани и в районе ст. Мачеха, будучи красноармейцем дивизии Киквидзе (6-й Заамурский полк и особая рота)».

Что же это были за перестрелки?

Военрук Северо-Кавказского военного округа Снесарев в рапорте, направленном руководству, сообщал:

«…Дружными действиями частей дивизии Киквидзе, действовавших среди царившей кругом паники, конными Орденским и Заамурским полками с севера и Первым чехословацким полком от Филоново противник был сброшен с линии железной дороги и затем преследуем до ст. Урюпино, которая сегодня около 17 часов взята с боем».

Добавим, что бойцы захватили в плен начальника штаба Хоперского военного округа вместе со всем штабом.

Газета «Южная правда» писала, что положение на Царицынском фронте, в частности на участке Поворино - Алексиково - Елань, улучшается.

Но бои вокруг Елани шли с переменным успехом. Части Киквидзе попадали в окружение, вырывались из него, отходили, наступали. Вскоре в дивизию влился Еланский полк, которым командовал отважный матрос Анатолий Железняков, прославленный герой революции и гражданской войны. Сражения стали еще более жаркими.

23 августа 1918 года дивизия перешла в наступление. Первого сентября, в день освобождения станицы Преображенской, пришла горестная весть о покушении на Ленина.

Не простим врагу покушения на любимого Ильича! Немедленно продолжать наступление! - приказал Киквидзе.

8 сентября белогвардейцы, которыми командовал опытный генерал Фицхелауров, перешли в контрнаступление. Начались тяжелые бои за станицу Мачеха.

«…На Еланском направлении упорные бои в районе Мачеха закончились для нас успешно. Противник, наступавший превосходящими силами, отбит с большими потерями и отступил в беспорядке…»

Киквидзевцы снова наступают. В своем приказе начдив отмечал:

«В боях за 31 октября и 1 ноября на левом фланге дивизии 6-й Заамурский конный полк, 2-й дивизион Орденского полка, прорвавшись в тыл противника, разгромили штаб неприятельской армии в Лопухово и, опрокинув упорно сопротивлявшиеся 11-й и 12-й полки пехоты и 14-й конный полк, разбили их в районе Березовки и Лопухово, зарубив шашками около 500 казаков-кадетов и забрав более 200 пленных…»

Вот такие были «перестрелки».

Приказом Реввоенсовета от 3 октября 1918 года была основана 9-я армия, в которую вошла дивизия Киквидзе, названная 16-й стрелковой дивизией. С созданием 9-й армии был организован ее реввоентрибунал.

На службу в трибунал Сыроежкин попал при необычных обстоятельствах.

Однажды (это было уже в 1919 году) у ворот небольшого купеческого дома в Балашове, где размещался реввоентрибунал 9-й армии, остановилась телега, которую сопровождали четверо красноармейцев, двое из них были с винтовками, двое - безоружными. Один из вооруженных красноармейцев вручил дежурному по трибуналу пакет и доложил, что доставлены арестованные. После этого конвоиры отбыли к месту службы, а задержанных поместили под замок.

Когда председателю реввоентрибунала доложили о задержанных, он спросил:

Дела нет, не прислали, только сопроводительная, - ответил комендант.

Вот, посмотрите, опять… Арестованных нам направили, а дела нет. Что будем рассматривать? - обратился председатель к одному из членов трибунала.

А что в препроводительной?

Пишут, будто за грабеж.

Времена были суровые. Приказом по фронту за мародерство и грабеж полагался расстрел. Работники трибунала тщательно разобрались с делом. Оказалось, что арестованные были направлены командиром роты за продуктами, но по оплошности старшины никаких документов на «транспортное средство» не имели, почему и были задержаны патрулем.

Заключенные были освобождены из-под стражи. В это время в штате трибунала появилась свободная должность красноармейца. Ее и предложили одному из освобожденных - грамотному и сметливому пареньку. Тот согласился.

Так Григорий Сыроежкин попал на службу в реввоентрибунал. Он был инициативен в хозяйственных и административных делах, обладал хорошим почерком, немного знал делопроизводство, поэтому сразу же стал правой рукой коменданта трибунала, который вскоре перепоручил ему часть своих обязанностей.

Работая в трибунале, Григорий живо интересуется спецификой его деятельности, стараясь постичь ее. Но для этого надо много знать, учиться. Он читает; видя его заинтересованность, опытные сотрудники, старые коммунисты рассказывают ему не только о работе, но и о революции, о партии, о Ленине. В июле 1919 года он вступает в кандидаты в члены партии.

Летом 1919 года Председатель ВЦИК РСФСР Михаил Иванович Калинин совершал поездку по прифронтовой полосе. Он выступал на десятках митингов в городках, селах, перед рабочими, крестьянами, красноармейцами. Сыроежкина с группой бойцов несколько раз посылали охранять «всероссийского старосту»: фронт был близко, беляки находились рядом.

Григорий внимательно слушал Калинина, говорившего доходчивым, образным, понятным простому народу языком. Выступая на одном из митингов, Михаил Иванович говорил:

Рабочие и крестьяне слишком благородный народ, мы слишком великодушны… Наши враги, которые сейчас убивают наших сыновей… все эти офицеры и генералы были в наших руках. По нашей крестьянской и рабочей слабости мы их отпустили. А теперь они в благодарность обвесили фонарные столбы в Харькове и Екатеринославе телами рабочих. Разве мы расправлялись так с буржуазией?

Рабочий класс и крестьянство слишком добры, потому что новый класс, который появляется у власти, является молодым классом, а молодость всегда добра. Она не видит злого. И вот, когда мы одного буржуа расстреляли, то уже со всех сторон кричат: «Караул, вы расстреливаете своих врагов!» Нет, товарищи, это не жестокость, а печальная и вынужденная необходимость защиты рабочего класса: выхода иного нет. Это все равно, что берут тебя за горло, чтобы задушить, и, чтобы спастись, единственный способ - это схватить за горло врага.

Григорий, как большинство физически сильных, можно сказать, могучих людей, был великодушным, добросердечным человеком. Иногда он и сам подумывал: «Не слишком ли мы суровы?» Но зверства белогвардейцев, которые он видел, тяжелые последствия предательств и дезертирства, с которыми он сталкивался, говорили, что в смертельной схватке с врагом в условиях гражданской войны иначе поступать нельзя. А теперь и «всероссийский староста» подтвердил эту мысль.

В декабре 1919 года Григория Сыроежкина назначили комендантом реввоентрибунала 9-й армии. Хлопот прибавилось. Пришлось заниматься не только хозяйственными делами, но и организацией судебных процессов, размещением арестованных.

Чаще всего из тюрьмы их доставлял Стржелковский - затянутый ремнями, пахнущий дешевым одеколоном парень примерно одного с Григорием возраста.

Однажды он привез арестованных в обеденное время.

Григорий спросил его:

Ты обедал?

А как же, за мной не пропадет! - ответил Стржелковский. - Но могу и еще раз!

А их кормили? - Григорий кивнул в сторону арестованных.

Чего их кормить, все равно к стенке!

Почему к стенке, может, и в часть вернут, а пока они такие же бойцы, как и ты.

Как я?! - взорвался Стржелковский. - Да их всех, гадов, стрелять надо, быдло проклятое… - Он побледнел, задрожал и схватился за револьвер.

Ты что, с ума спятил? - Григорий подскочил кнему, вывернул руку и вырвал револьвер.

Стржелковский стоял, покачиваясь, дикими глазами смотрел на Григория, потом огляделся кругом и вдруг, сорвавшись с места, побежал за угол дома.

Григорий отвел арестованных в предназначенное для них помещение и вернулся во двор. Стржелковский был уже там. Его нельзя было узнать: возбужденный, радостный, он подошел к Григорию. Тот все понял - недаром о Стржелковском поговаривали, что он алкоголик и кокаинист.

Доверять такому человеку охрану арестованных было нельзя. И Григорию, хотя это было ему не по душе, пришлось доложить о случившемся по команде. Вскоре Стржелковского отчислили в какую-то часть. Перед этим он даже на некоторое время был арестован, но затем его освободили.

Накануне отправки он пришел к Григорию, просил похлопотать за него. Тот, конечно, ничем не мог, да и не хотел помогать.

Ладно, еще увидимся! - зло сказал Стржелковский…

Весной 1920 года военный трибунал из Калача, где он тогда находился, вслед за продвигавшейся армией двинулся по направлению к Новочеркасску и Ростову.

После освобождения Новочеркасска из города не успела выехать значительная часть той буржуазии, которая бежала на юг из Петрограда, Москвы и других городов и нашла свое убежище на Дону и на Кубани. Осталась в Новочеркасске и часть «золотопогонников» - офицеров белой армии. Все они представляли собой немалую опасность.

Чрезвычайной комиссии и особым отделам армии приходилось заниматься тяжелой и ответственной работой. Людей не хватало. Руководители ЧК обратились в трибунал 9-й армии с просьбой временно откомандировать в их распоряжение несколько человек для оперативной работы. В их число попал и Григорий.

Один из товарищей Сыроежкина по работе в трибунале, а затем и в Новочеркасской ЧК И.Д. Павлов вспоминал: «Я не погрешу против истины, если скажу, что в оперативной работе Чрезвычайной комиссии он находил полное удовлетворение своим наклонностям. Он был сообразительным, быстрым в движениях, сильным физически. Ему, видимо, импонировало то, что результаты его оперативной работы получались тут же, сразу и полностью зависели от того, как он построит и приведет в исполнение задуманный им оперативный план».

На этот раз работа Григория Сыроежкина в ЧК длилась недолго. Через четыре месяца его переводят в реввоентрибунал Кавказского фронта вначале комендантом, а затем следователем.

А в январе 1921 года его направляют в Москву, следователем Реввоентрибунала Российской Республики. На различных должностях (следователь, начальник части следственного надзора, начальник следственного отдела трибунала) он служил до августа 1921 года, однако с одним существенным перерывом.

Об этом в личном деле говорит короткая запись: «Состоя сотрудником Трибунала Республики, был командирован на территорию б. Саратовской губ., Балашовского уезда, в районе Елани, командовал отрядом против банды Попова…»

Весной 1921 года в стране произошли тревожные события. В марте вспыхнул Кронштадтский мятеж, резко активизировали свои действия бандитские отряды Антонова в Тамбовской губернии и махновские банды на Украине, с территории буржуазной Польши и Румынии на советскую землю были переброшены отряды Б. Савинкова и некоторые подразделения, сформированные из остатков белогвардейских войск генерала Врангеля.

Тамбовская губерния не случайно стала очагом восстания: малочисленность пролетариата, большая прослойка кулацких элементов, ставших опорой партии эсеров, остатки белогвардейских войск. Военная разруха и недород 1920 года принесли новые испытания. Росла дороговизна, деньги обесценивались. Вследствие мобилизаций на фронт губернская партийная организация была ослаблена. Кулаки захватили многие местные Советы.

Используя недовольство крестьян продразверсткой, случаями нарушения законности отдельными продагентами (в том числе и специально спровоцированными врагами), эсеры создали «беспартийный», а по существу кулацкий «Союз трудового крестьянства» - СТК (кстати, местное население расшифровывало эту аббревиатуру как «союз тамбовских кулаков»). Не решаясь открыто провозглашать антисоветские лозунги, они выдвинули новые: «Долой продразверстку!», «Да здравствует свободная торговля!», «Советы без коммунистов!», «За свободные Советы!», рассчитывая этим привлечь к себе крестьян.

Подняв мятеж, антоновцы зверски расправлялись с коммунистами и комсомольцами, с членами местных Советов, отказывавшимися встать на их сторону. Было убито более двух тысяч партийных и советских работников, нанесен большой материальный ущерб народному хозяйству.

К концу 1920 года численность мятежников доходила до пятидесяти тысяч человек, разбитых на две армии, возглавляемые «главным оперативным штабом». Разрастаясь, восстание выходило за рамки Тамбовщины.

С января 1921 года вопросы борьбы с политическим бандитизмом почти не сходят с повестки дня заседаний ЦК РКП (б) и Совета Труда и Обороны. Командующим войсками по разгрому антоновщины был назначен М.Н. Тухачевский, его заместителем - И.П. Уборевич, который одновременно возглавлял действия сводной кавалерийской группы и сам участвовал в боях с антоновцами. И хотя по антоновцам были нанесены сильные удары, их количество было еще значительным, а их наглость и жестокость возрастали. В январе - феврале 1921 года части антоновской «армии» численностью до девяти тысяч человек вторглись в Балашовский и Сердобский уезды Саратовской губернии.

Одним из отрядов, злобствовавших в районе Елани, руководил Попов, который не раз проходил через родное село Сыроежкина Волково, оставляя везде свои кровавые следы. Его банды действовали самостоятельно, но стремились соединиться с «армией» Антонова.

В.И. Ленин в записке Ф.Э. Дзержинскому, возмущаясь беспомощностью местных властей, требует «послать архиэнергичных людей тотчас…» В феврале 1921 года Центральная междуведомственная комиссия по борьбе с бандитизмом под председательством Ф.Э. Дзержинского приняла решение об усилении местных органов ВЧК в районе восстаний и о направлении туда опытных работников.

На борьбу с бандитизмом направляют и Сыроежкина. Ему поручается командование отрядом, действовавшим в его родных местах, в районе Елани, против банды Попова. Там развертываются серьезные бои. Сыроежкин, хорошо знающий эти места, не раз выводит отряд в тыл врага, наносит ему потери, к тому же проводит агитационную и организаторскую работу среди местного населения.

Антоновцы не вступали в бои с превосходящими силами красных частей, нападали только на заведомо более слабого противника, в случае неудачи рассеивались по лесам. Сыроежкин учитывал эту особенность их тактики.

…Отряд антоновцев укрылся в небольшой деревне. Уничтожить его лихим кавалерийским налетом или атакой пехоты было практически невозможно. Деревня примыкала к густому лесу, куда антоновцы сразу же скрылись бы, заметив, что на них движутся превосходящие силы или им грозит окружение.

Григорий задумал выманить бандитов из деревни на открытое место. Рано утром по направлению к деревне двигался обоз продармейцев - пять подвод, на козлах каждой сидели один-два человека. В подводах лежали по два-три бойца, укрытые соломой, - почти весь отряд Сыроежкина. Когда до деревни оставалось метров 250–300 и антоновцы уже наверняка готовились «принять» обоз, вдруг из-за придорожного куста, выскочил парень, который стал что-то кричать «продармейцам», указывая рукой на деревню. «Продармейцы» остановились, а затем, как и было задумано, развернули подводы и «в панике» стали удирать, захватив с собой парня-разведчика.

Антоновцы, конечно же, не могли упустить такую добычу. С полсотни всадников вырвались из деревни и погнались за «продотрядом». Выбежали, не желая отставать, и пешие.

Когда бандиты были уже недалеко, Сыроежкин - а это он был возницей в первой телеге - дал команду: «Стой! Огонь!» Подводы остановились, красноармейцы дали залп. Несколько бандитов упало. И в этот момент из ближайшего леска вылетел эскадрон красной конницы.

В этом бою почти вся банда была уничтожена, лишь нескольким из них, включая командира отряда Попова, удалось скрыться в лесу.

Группа Сыроежкина и кавалерийский эскадрон потерь не понесли, только два бойца были легко ранены. После боя Сыроежкин и командир эскадрона съехались, чтобы поблагодарить друг друга за хорошее взаимодействие. Протянув руку, командир отряда представился;

Сыроежкин Григорий.

Плотный, неулыбчивый комэск, крепко пожимая руку, назвал себя:

Жуков Георгий. - И вдруг усмехнулся: - Почти тезки!

В своей книге «Воспоминания и размышления» Г.К. Жуков писал, что основное поражение антоновцам было нанесено в районе Сердобска, Бакуры, Елани… Остатки разгромленной банды бросились врассыпную в общем направлении на Пензу. В Саратовской губернии они были почти полностью ликвидированы с помощью крестьян.

Здесь же действовал автобронеотряд ВЧК имени Я.М. Свердлова, с которым взаимодействовал отряд Сыроежкина. В боях у Елани серьезное поражение было нанесено 3, 4, 14 и особому «полкам» антоновцев. Свыше 200 человек они потеряли убитыми и ранеными, а кроме того, обоз, более 300 лошадей, два пулемета, 150 винтовок. В последующих боях потери противника составили более 500 человек.

В одном из боев был окружен и сброшен в реку Сердобу кавалерийский полк, которым командовал сам Антонов. Раненный в голову, он скрылся с небольшим отрядом в кирсановских лесах.

В августе 1921 года мятеж был окончательно ликвидирован. Антонов надолго исчез. Ходили всякие слухи говорили, будто он сбежал за границу, либо убит, или же скрывался где-то неподалеку. Операцию по его розыску и ликвидации возглавил и провел чекист Михаил Покалюхин, назначенный начальником отдела по борьбе с бандитизмом Тамбовского губернского отдела ГПУ.

Впоследствии судьба свела Михаила Покалюхина и Григория Сыроежкина. Они работали в одном подразделении ОГПУ, стали большими друзьями, а в свободные минуты вспоминали «былые походы».

Осенью 1921 года Григория Сыроежкина переводят из Реввоентрибунала Республики в ВЧК. К этому времени почти вся советская земля была очищена от интервентов и белогвардейских армий, а внутри страны покончено с главными силами бандитизма.

Но зарубежная контрреволюция плела новые и новые заговоры против Советской республики. Большие массы эмигрантов осели во Франции, Маньчжурии, Румынии, Болгарии, Польше, Югославии, Чехословакии и других государствах. Из этих людей международный империализм, его разведки черпали кадры шпионов, диверсантов, террористов, бандитов и засылали их в Страну Советов. «Вожди» белой эмиграции - Кутепов, Врангель, Петлюра, Савинков и другие - находились на службе американской, французской, польской и прочих разведок.

Несмотря на то что чекисты нанесли чувствительные удары по антисоветскому подполью в стране, Савинков, опасный и опытный враг, имел еще своих последователей и сторонников. Кроме того, он оставался фигурой, на которую делали ставки руководящие круги и разведки капиталистического мира.

В этих условиях руководство ОГПУ посчитало необходимым обезглавить савинковцев, а с этой целью выманить Савинкова из-за рубежа и судить его за все преступления перед народом. Была задумана и успешно осуществлена операция под условным названием «Синдикат-2», в которой принял участие и Г.С. Сыроежкин.

Когда на границе был арестован адъютант Савинкова Шешеня, шедший в нашу страну с заданием проверить и восстановить связь с резидентами в Минске и Москве, Сыроежкин был направлен в Минск с задачей захватить одного из них - бывшего штабс-капитана царской армии Герасимова. Тот жил под фамилией Дракун у своего двоюродного брата, работавшего на базаре в промтоварном ларьке.

Сыроежкин явился к нему по паролю Шешени. Подойдя к ларьку и выждав, когда рядом не оказалось других покупателей, Григорий спросил продавца:

Нет ли у вас плакатов, таких, какие покупал Павел Андреевич (вымышленные имя и отчество Герасимова)?

Они в типографии, скоро завезут, но есть образцы, - ответил продавец словами пароля. - Заходите. «Хвоста» не привели?

Нет, вроде все чисто.

Тогда пошли.

Продавец запер ларек и проводил Сыроежкина на свою квартиру.

Герасимов встретил «гостя» и провел в комнату, а там, заподозрив что-то неладное, вдруг попытался выхватить маузер. Но Григорий опередил его, и через мгновение Герасимов лежал на полу, а Григорий связывал ему руки.

Ты так со мною не шути, - приговаривал он.

Все произошло так стремительно, что брат Герасимова даже не успел отреагировать. Сыроежкин скрутил и его.

Герасимов оказался руководителем широко разветвленной контрреволюционной организации и настолько злобным врагом Советской власти, что об использовании его в намечавшейся операции против Савинкова не могло быть и речи. Было решено судить его и других членов организации. Состоялся открытый судебный процесс савинковцев в Смоленске, а за ним и еще ряд процессов - в Петрограде, Харькове, Самаре, Туле, Киеве и Одессе.

Шешеня же и московский резидент Савинкова Зекунов оказались людьми другого склада, и их удалось привлечь к «игре» с Савинковым. По замыслу В.Р. Менжинского, Савинкова надо было заставить поверить в существование в СССР неизвестной ему солидной контрреволюционной организации, которой нужен опытный и влиятельный руководитель. Однако надо было ввести в заблуждение не только самого Савинкова, но и его хозяев, в частности, польскую разведку, заинтересовав ее передачей хорошо подготовленных дезинформационных сведений, в том числе и военного характера. Все это требовало четкости, отлично скоординированных усилий разных ведомств и, в первую очередь, не побоимся сказать этого, талантливого исполнения своих ролей всеми оперативными работниками. Сыроежкину, в частности, пришлось выполнять самые разнообразные задания - от знакомства с литературным творчеством Савинкова до участия в его аресте.

Когда в Москву для проверки сведений о существовании и деятельности ЛД («Либеральных демократов» - так была названа «новая» организация) прибыл посланец Савинкова Фомичев, Григорий Сыроежкин был занят другим делом. Надо было разобраться с полученными данными о попытках киевской контрреволюционной организации связаться с московскими единомышленниками. Для этого он вошел в доверие к главе киевской организации профессору Исаченко, считавшему его сыном покойного московского фабриканта, и рассказал об ЛД. Профессор уговаривал Сыроежкина познакомить его с главарями ЛД. Григорий получил от него уже немало интересующих чекистов сведений и полагал, что дело надо завершать арестом Исаченко. Однако руководители операции «Синдикат-2» Артузов и Пузицкий решили по-другому: свести Исаченко с Фомичевым с тем, чтобы убедить Фомичева в истинности существования ЛД и в том, что контакта с ней ищут не только савинковцы, но и другие контрреволюционеры, и тем самым поднять престиж ЛД.

На очередной встрече с Исаченко Сыроежкин сказал ему:

Я могу наконец познакомить вас с членом ЦК ЛД.

Этим «членом ЦК» был чекист Федоров.

На первой же встрече с Исаченко Федоров попросил его встретиться с Фомичевым и выяснить, что ему надо от ЛД.

Профессор с удовольствием согласился - с одной стороны, он становился как бы доверенным лицом ЛД, и тем самым возрастали его шансы, а с другой - он мог бы попытаться оттереть конкурента.

В назначенный день Сыроежкин свел Исаченко и Фомичева в шикарном номере гостиницы «Новомосковская». «Сын фабриканта» оказался достаточно скромным и не стал обременять своим присутствием беседу таких «уважаемых» деятелей. Как и предполагалось, они, претендующие на «особые отношения» с ЛД, переругались и расстались врагами.

Исаченко в то же день был арестован, Фомичев возвратился за рубеж.

Вскоре Сыроежкин получает новое задание. В ходе операции был организован приезд в СССР из-за рубежа жены Шешени - Саши Зайченок - женщины с сильным и резким характером. Было известно, что она вооружена пистолетом и готова применить его в любое время. Но… она была женщиной, и Сыроежкину приказали действовать аккуратно. Он встретил ее при выходе с вокзала, якобы по поручению Шешени, усадил в машину и отвез… в здание ОГПУ, по пути отобрав оружие и предъявив ордер на арест. Все обошлось благополучно. Впоследствии Саша Зайченок, как и ее муж, стала помощницей чекистов.

Операция «Синдикат-2» была в самом разгаре, когда Савинков послал в СССР своего ближайшего помощника, полковника Павловского, с целью проверки Шешени, Павловский взял себе в спутники Аркадия Иванова - матерого бандита.

В Москве Павловского уже ждали. Однако арест осложнялся бдительностью и недоверчивостью бандита. Даже на встречу с «представителями» ЛД (это, конечно, были чекисты) Павловский шел с такими предосторожностями, что она чуть было не сорвалась. Войдя в дом, он оставил на улице Аркадия Иванова, а зайдя в комнату, подошел к окну, чтобы обменяться сигналами о том, что все в порядке. Но Иванова уже не было на «посту». Он был схвачен Сыроежкиным и находился на пути в тюрьму. В машине Иванов выхватил нож и бросился на Сыроежкина. Григорий ударил бандита по голове рукояткой пистолета. Удар был так силен, что Иванов не дожил до ночи, хотя врачи пытались спасти ему жизнь.

Разговор «единомышленников» с Павловским нужен был для того, чтобы он поделился фактами, о которых на допросе в ОГПУ мог умолчать.

Когда совещание закончилось, Павловского уже поджидал извозчик с двумя «боевиками» ЛД - это были В.И. Пудин и Г.С. Сыроежкин, которые успели вернуться.

Павловский садился в пролетку, озираясь по сторонам,

Кого-нибудь ищете? - спросил Сыроежкин.

Да, здесь должен быть мой человек, - ответил полковник.

Чего же вы раньше не сказали? Тут один болтался, так мы думали, что чекист, и убрали его.

Как убрали? - испуганно спросил Павловский.

А вот так. - И чекисты скрутили ему руки,

Ошеломленный Павловский не сопротивлялся. После того как он был доставлен в тюрьму, все его помыслы только и были о побеге. Понимая, что за ним столько кровавых дел, что о помиловании не приходится и мечтать, он вынужден был согласиться на сотрудничество с чекистами - написал несколько писем Савинкову о мнимом благополучии дел в Москве. Но все это он делал с одной целью - выиграть время и совершить побег.

Однажды при посещении бани Павловский незаметно вынул из стены слабо державшийся кирпич, обернул его полотенцем и при выходе ударил конвойного в лоб, рассчитывая оглушить его, втащить в раздевалку и бежать, переодевшись в его форму. Но конвойный стал громко звать на помощь. Сбежались бойцы. Павловский вынужден был вернуться в раздевалку. Бойцы охраны опасались заходить туда. В это время появился Григорий Сыроежкин.

Что случилось? - спросил он.

Да вот, арестованный Павловский ударил меня. Григорий открыл дверь и вошел в предбанник.

И столько силы и уверенности было в нем, что Павловский покорно поднялся и поплелся в камеру.

Это был важный психологический момент в деле. С этого дня он стал давать развернутые показания, рассказывать о себе, называть имена бандитов, давать правдивые сведения о ближайшем окружении Савинкова.

Руководитель операции Вячеслав Рудольфович Менжинский решил еще раз проверить действенность легенды о существовании ЛД и выяснить, нет ли где-либо уязвимых точек, тем более что угроза разоблачения «игры» существовала не только со стороны Савинкова. Польская разведка, ее представитель в Вильно капитан Секунда были достаточно серьезными противниками. Нельзя было исключить, что, имея агентуру на территории нашей страны, они могли подвергнуть перепроверке доставляемые им от имени ЛД документы, в частности касающиеся военных дел.

Сыроежкин получил от Менжинского и Артузова задание: под фамилией Серебрякова пересечь польскую границу, в Польше выйти на польскую разведку и от имени ЛД передать ей очередную партию дезинформационных документов, а для Савинкова докладную записку Леонида Шешени. Сыроежкин осознавал сложность и опасность задания, понимал, что обстоятельства могут сложиться не в его пользу.

Границу он пересек без труда. С нашей стороны был надежный переправочный пункт, которым руководил старый чекист Ян Крикман, а с польской - пограничной охраны, по существу, не было, ее заменяли местные кулаки, сотрудничавшие с жандармерией. На хутор одного из таких кулаков Григорий и вышел. Хозяин, верный своей службе, сразу же отправил его на пограничную заставу. Там Григорий заявит, что ищет связи с офензивой. Начальник заставы не стал ни о чем расспрашивать и послал его в Вильно, где офицеры польской разведки встретили Григория и поместили в гостинице.

Однажды на оживленной улице к нему подбежал человек.

Гриша, друг! - закричал он и бросился обнимать Сыроежкина.

Григорий с трудом узнал его: это был Стржелковский, тот самый, который в 1919 году возил в трибунал арестованных из тюрьмы. Но тогда он имел лихой кавалерийский вид, а сейчас перед Григорием стоял старик, заросший, опустившийся, с испитым лицом, в потертом, засаленном пальто.

Гриша! - Стржелковский заплакал. - И ты здесь! Вся старая гвардия собирается, все друзья!

Сыроежкин никогда не считал себя другом Стржелковского, а сейчас особенно. Мозг его лихорадочно работал: «Оттолкнуть, сделать вид, что я это не я? Не выйдет, слишком уж он вцепился в меня. Бежать? Но таким образом я провалю всю операцию, так тщательно налаженную».

А Стржелковский между тем тащил его в пивную и просил угостить старого друга, у которого сегодня, как на грех, не было денег. Пришлось зайти.

Стржелковский рассказал, что после гражданской войны переселился в Польшу, но и здесь несладко: отовсюду гонят, работы нет. Григорий, в свою очередь, изложил ему наспех придуманную историю о том, что давно разочаровался в Советской власти, порвал с ней, решил уйти к «зеленым», попросту в банду.

Расстались вроде бы по-хорошему, даже договорились о новой встрече, но Сыроежкин понимал, что так просто это дело не кончится.

Действительно, вскоре его задержали и доставили в полицию. Там уже находился Стржелковский. Григорий ожидал этого и продумал линию поведения. Он разыграл «оскорбленную невинность», стал кричать, что Стржелковский - пьяница и кокаинист, рассказал, что они подрались во время службы в Красной Армии, из-за чего Стржелковский и сводит с ним личные счеты.

Зная Стржелковского с самой отрицательной стороны, полицейские поверили Сыроежкину, отпустили и даже извинились перед ним. Конечно, здесь имело значение и то, что он представлял солидную «подпольную» организацию в СССР, которая снабжала «ценной разведывательной информацией» разведку панской Польши.

Встреча Сыроежкина-Серебрякова с капитаном Секундой прошла благополучно. Секунда выразил удовлетворение информацией (она была ему передана сразу же по прибытии Сыроежкина) и принес извинения от имени польских властей за недоразумение с полицией.

Кроме свидания с Секундой, у Григория было еще одно дело: он передал Фомичеву письмо Шешени для Савинкова.

Вернувшись в Москву, Сыроежкин доложил обо всем случившемся. Конечно, его сообщение вызвало определенное беспокойство, но выхода не было - операцию следовало продолжать.

Вскоре Фомичев по заданию Савинкова вторично прибыл в Москву с целью еще одной проверки деятельности. Л.Д. Павловский вынужден был согласиться играть роль активного члена организации. Было созвано «совещание» с участием Фомичева, Павловского и чекистов - «членов ЛД». На совещании обсуждался вопрос о поездке Павловского на юг. По сценарию, разработанному Артузовым, Сыроежкин на этом совещании играл роль человека, выступающего против поездки Павловского. Однако обстоятельства сложились так, что «отговорить» того не удалось.

Был разыгран отъезд Павловского. Фомичев проводил его на вокзал, усадил в вагон и стоял на перроне, пока поезд не скрылся.

На перегоне Москва - Серпухов Павловский пытался выпрыгнуть в окно, и только благодаря своей недюжинной силе Сыроежкин, негласно сопровождавший Павловского, сумел взломать дверь и предупредить побег.

Так как Савинков требовал, чтобы Павловский сам приехал за ним, пришлось инсценировать ранение Павловского во время попытки экспроприации поезда. Фомичев увидел Павловского, перевязанного бинтами, ослабевшего, и о его прискорбном состоянии вынужден был доложить Савинкову по возвращении в Париж. Однако скорый отъезд Фомичева не входил в планы чекистов. Под различными предлогами его задержали.

А тем временем в Вильно вновь был направлен Сыроежкин-Серебряков. Чекисты шли на риск, посылая его во второй раз: он ведь мог находиться на подозрении у польской контрразведки и рисковал жизнью. Но с другой стороны, это была и отличная проверка - если все сойдет благополучно, значит, поляки верят и Сыроежкину, и представляемой им организации. А это было важно, когда операция вступала в решающую фазу: в Париж под видом одного из «руководителей ЛД» должен был ехать вместе с Фомичевым чекист Федоров, чтобы окончательно склонить Савинкова к поездке в СССР.

План поездки Сыроежкина был тщательно разработан, предусматривались все варианты, которые могли возникнуть в ходе его осуществления.

Впоследствии руководитель операции А.X. Артузов писал: «В нашем деле нельзя и бесполезно идти напролом. Вот и приходится неотступно думать… как сберечь от провала того, кого посылаю „туда“ на беспощадное и безоговорочное одиночество».

Сыроежкин-Серебряков доставил через границу два пакета. В одном из них находились письма Павловского Савинкову, в другом - фотокопия секретного приказа народного комиссара по военным и морским делам о проведении маневров вблизи польской границы. Этот «приказ» по просьбе руководства ОГПУ был специально разработан в Наркомвоенморе, и на нем имелись все служебные пометки и индексы, которые должны были быть на подлинном документе.

Сыроежкин снова пересек границу с помощью Яна Крикмана. До Вильно добрался без происшествий. Но там его ждала неприятная неожиданность. Вместо щеголеватого и неглупого, но несколько поверхностного капитана Секунды его встретил другой офицер, капитан Майер. Внешне флегматичный и недалекий, он был цепким и жестким разведчиком.

Но ничего особенного не произошло. Он принял Сыроежкина-Серебрякова так же вежливо, как капитан Секунда, может быть, чуть-чуть более официально. Сыроежкин передал ему привезенные материалы. Когда Майер ознакомился с приказом, его глаза загорелись радостью. Он поверил, что ему привезли подлинный документ. Поэтому на намек Григория об оплате за полученные сейчас и ранее сведения капитан, не колеблясь, положил перед ним тысячу долларов.

Из книги Кого люблю, того здесь нет автора Юрский Сергей Юрьевич

Юрий Сергеевич Круг талантливых людей...Такое поколение – битое и частично убитое, лишенное уюта, комфорта, внутренне чуждое власти и полностью зависимое от этой власти, отрезанное под страхом кары от своего прошлого – и все-таки сохранившее высоту духа и юмор и то, что

Из книги Сама жизнь автора Трауберг Наталья Леонидовна

Олег Сергеевич Мало кто помнит, что в 1950-х годах московские литовцы дружили со своими сверстниками, которых нелегко определить. Реэмигранты? Коля Каретников им не был. Снобы? Ими тоже были не все. «Золотая молодежь»? К ней скорее относились молодые карьеристы, пьющие

Из книги Руси волшебная палитра автора Доронин Анатолий Иванович

Сергей Сергеевич Надеюсь, читатель не удивится еще одному проявлению «самой жизни», на сей раз – очень печальному. Мало того, что Сергей Сергеевич скончался, пролежав, как Честертон, несколько месяцев в коме. Только мы об этом узнали и только я написала то, что вы сейчас

Из книги Записки артиста автора Весник Евгений Яковлевич

Анатолий Доронин Руси волшебная палитра С любовью к России О Константине Васильеве писать непросто. Получивший признание миллионов зрителей, о чем свидетельствуют очереди на его выставки, где бы они ни проводились - в Москве или маленьком провинциальном городке, - он

Из книги 99 имен Серебряного века автора Безелянский Юрий Николаевич

Виталий Дмитриевич Доронин Есть имена, одно упоминание которых печалит и радует, будоражит, не дает покоя. Виталий Доронин – такое имя. Воспоминания о нем, человеке и артисте, – это моя радость и боль, моя гордость и мой гнев. Радость – оттого, что он был мне другом и в

Из книги Никита Хрущев. Реформатор автора Хрущев Сергей Никитич

Из книги Дарю, что помню автора Весник Евгений Яковлевич

«Наш Никита Сергеевич» В начале июня 1961 года на экраны вышел документальный фильм Василия Захарченко «Наш Никита Сергеевич», а 17 июня отец стал трижды Героем Социалистического труда. Наградили тогда более пяти тысяч ракетчиков и ракетостроителей, от рабочих до главного

Из книги О людях, о театре и о себе автора Шверубович Вадим Васильевич

Виталий Доронин Есть имена, одно упоминание которых печалит и радует, будоражит, не дает покоя. Виталий Доронин – такое имя. Воспоминание о нем, человеке и артисте, – это моя радость и боль, моя гордость и мой гнев. Радость – оттого, что он был мне другом и в счастливые дни,

Из книги Память сердца автора Мамин Рустам Бекарович

Константин Сергеевич Лето 1911 года мы со Станиславскими и неизменными Эфросом и Смирновой жили в Бретани, на берегу Атлантического океана, в крошечном городишке-поселке Сен Люнер. Столовались все у Станиславских, которые снимали большую виллу под названием «Le Go?land», что

Из книги Туляки – Герои Советского Союза автора Аполлонова А. М.

Сергей Сергеевич Смирнов Перед какими-то праздниками, не то Майскими, не то Ноябрьскими – скорее, Ноябрьскими сорок четвертого года, в лагерь вместе с другими заключенными прибыл Смирнов Сергей Сергеевич, писатель. Я его не знал. Но другие, видимо, ожидали: уже у проходной

Из книги Воспоминания автора Сахаров Андрей Дмитриевич

Антонов Григорий Сергеевич Родился в 1900 году в деревне Окороково Одоевского района Тульской области. В Советской Армии с мая 1919 года. Участвовал в разгроме банд Мамонтова и Козловского, в подавлении контрреволюционного кронштадтского мятежа. На фронтах Великой

Из книги Театральное эхо автора Лакшин Владимир Яковлевич

ГЛАВА 21 1976 год. Ефим Давидович. Петр Кунин. Григорий Подъяпольский. Константин Богатырев. Игорь Алиханов Последние дни 1975 года и первые два месяца 1976 года мы жили с Люсей в Новогиреево, на той кооперативной квартире, которую Люся построила для Тани и Ремы.Там я написал

Из книги Золотые звезды курганцев автора Устюжанин Геннадий Павлович

Александр Сергеевич – четвертый Звонок. Я открываю дверь человеку, который разом заполняет собой все пространство передней. Высокий, краснощекий с мороза, в шапке с болтающимися ушами, в нескладном пальто с поднятым воротом и в старомодных очках с железными дужками,

Из книги автора

НАЛИМОВ Григорий Сергеевич Григорий Сергеевич Налимов родился в 1915 году в селе Большой Камаган Белозерского района Курганской области в семье крестьянина-бедняка. По национальности русский. Беспартийный.После окончания Камаганской начальной школы работал в колхозе.

Григорий Сыроежкин

Летом 1938 года в мадридскую резидентуру НКВД ушла телеграмма с Лубянки, в которой старшему военному советнику 14-го специального республиканского корпуса, старшему майору НКВД Григорию Сыроежкину предписывалось отбыть в Москву. Прибыв в столицу в конце того же года, он поселился в гостинице «Москва». Однажды вечером в его номере раздался телефонный звонок. Звонил старый приятель по Иностранному отделу, который доверительно сообщил Григорию, что недавно подписан и объявлен «кому надо» закрытый указ Президиума Верховного Совета СССР о его награждении в группе других чекистов за особые заслуги в борьбе с фашизмом в республиканской Испании. Приятель намекнул, что это дело неплохо бы отметить. Григорий спустился в буфет, купил бутылку хорошего коньяка и поспешил на встречу с товарищем. Однако у дверей гостиничного номера разведчик столкнулся с тремя незнакомыми людьми, которые предъявили ему ордер на арест...

ГОДЫ ДЕТСТВА И ЮНОСТИ

25 января 1900 года в крестьянской семье Сергея Лаврентьевича Сыроежкина, проживавшей в селе Волково тогдашнего Балашовского уезда Саратовской губернии, родился сын, которого назвали Гришей. В 1905 году, после начала Русско-японской войны, отца забрали в армию и направили в Закавказье – младшим каптенармусом Тифлисского кадетского корпуса. Дослужив до конца войны, Сергей Сыроежкин уволился в запас и остался на этой же должности. Сняв небольшую квартирку, он вызвал к себе семью. Его жена Агафья Кирилловна собрала нехитрый скарб, заколотила дом и отправилась к мужу в Тифлис с Гришей и его младшим братом Константином.

Отец отдал Григория учиться в городскую гимназию. Однако с малых лет мальчик мечтал о военной службе: любил смотреть на строевые занятия, с удовольствием, когда ему разрешали, карабкался на спину оседланной лошади, долгие часы проводил в местной оружейной мастерской.

Григорий рос крепким и не по годам сильным. Когда ему пошел четырнадцатый год, он увлекся цирком. Это было настолько сильное увлечение, что Сыроежкин стал учеником знаменитых борцов Ивана Поддубного и Ивана Лебедева, гастролировавших в то время в Тифлисе. Подростком Григорий начал выходить на арену, чтобы помериться силами со зрителями. В цирке он овладел искусством фокусника, научился джигитовке и многому другому, что могло пригодиться в жизни артиста. Но в одном из поединков противник сломал Григорию правую руку, и с карьерой борца пришлось расстаться.

Началась Первая мировая война, и Григорий решил во что бы то ни стало попасть на фронт. В начале 1915 года, приписав себе несколько лет, он вступил добровольцем в 1-й Кавказский стрелковый полк. Всего месяц длилась ратная служба Григория. Разобравшись в его метриках, военное начальство отправило несовершеннолетнего солдата домой, в Тифлис.

Возвратившись в семью, Григорий устроился письмоводителем в управление Закавказской железной дороги и экстерном сдал экзамены за гимназический курс.

СОТРУДНИК РЕВТРИБУНАЛА

После Октябрьской революции 1917 года семья Сыроежкиных решила вернуться в родное село Волково, где начался раздел помещичьей земли. Однако крестьянская жизнь не прельщала Григория. Летом 1918 года он добровольно вступает в Красную армию и становится бойцом 6-го Заамурского кавалерийского полка, сражается под Царицыном. Позже в своей автобиографии Сыроежкин скромно отмечал: «...участвовал в перестрелках на Южном фронте в районе Елани и в районе станции Мачеха, будучи красноармейцем дивизии Киквидзе (6-й Заамурский полк и особая рота)».

В октябре 1918 года приказом Реввоенсовета формируется 9-я армия, в которую вошла и дивизия Василия Киквидзе. Однажды вместе с несколькими красноармейцами Григорий отправился за фуражом. Документы группы были оформлены неправильно, а потому ее задержал военный патруль по подозрению в мародерстве и доставил в реввоентрибунал. К счастью, там быстро во всем разобрались и освободили арестованных из-под стражи. Сыроежкина же оставили в трибунале: его работникам требовался грамотный писарь, и Григорию предложили эту должность. В декабре 1919 года он был назначен комендантом реввоентрибунала 9-й армии. В том же году вступил в члены РКП(б).

Весной 1920 года следует новое назначение: Сыроежкин откомандирован в Новочеркасскую чрезвычайную комиссию. Однако здесь он задержался недолго. Через четыре месяца его направили следователем в военно-революционный трибунал Кавказского фронта. А в январе 1921 года Сыроежкин был вызван в Москву и назначен следователем ревтрибунала Российской Республики. В этот же период он выезжает в Тамбовскую губернию, где полыхало антисоветское крестьянское восстание, руководит специальной группой, которая, кстати, однажды провела успешную совместную операцию с эскадроном, которым командовал будущий Маршал Советского Союза Георгий Жуков. Участвовал Сыроежкин и в ликвидации банды Попова в своем родном Балашовском уезде Саратовской губернии.

«СИНДИКАТ-2» И «ТРЕСТ»

В сентябре 1921 года Григорий был переведен из реввоентрибунала республики в Контрразведывательный отдел (КРО) ВЧК. Он принимал непосредственное участие в операции «Синдикат-2», которая была направлена на разгром возглавляемой Борисом Савинковым террористической организации «Народный союз защиты Родины и свободы» и на вывод самого Савинкова на территорию СССР.

Много лет спустя один из коллег Сыроежкина по чекистской работе вспоминал: «Я не погрешу против истины, если скажу, что в оперативной работе он находил полное удовлетворение. Он был сообразительным, быстрым в движениях, сильным физически. Ему импонировало то, что результаты его оперативной работы получались тут же, сразу и полностью зависели от того, как он построит и приведет в исполнение задуманный им оперативный план».

┘От заместителя председателя ОГПУ Вячеслава Менжинского и начальника КРО Артура Артузова Сыроежкин получил задание: под фамилией Серебрякова он должен пересечь польскую границу, выйти на контакт с польской разведкой и от имени легендированной чекистами организации «Либеральные демократы» передать ей ряд документов, подтверждающих наличие в Советской России влиятельной группы заговорщиков, готовых при иностранной помощи свергнуть советскую власть.

Советско-польскую границу разведчик преодолел без труда и благополучно добрался до Вильно, отторгнутого панской Польшей у Литвы. Обосновавшись в гостинице «Бристоль», Сыроежкин решил прогуляться по городу, чтобы изучить обстановку. И тут с ним произошел непредвиденный случай, который чуть было не закончился трагически. На одной из оживленных улиц города Григорий столкнулся с неким Стржалковским, бывшим царским офицером и красным командиром, с которым он ранее работал в военно-революционном трибунале Кавказского фронта и которого не без его участия отчислили оттуда за моральное разложение. Стржалковский сразу же узнал разведчика и рассказал ему, что недавно переселился в Польшу, но остался без работы и бедствует. Григорий в ответ наспех придумал такую историю: он будто бы разочаровался в советской власти, порвал с ней и решил уйти «куда глаза глядят».

Расстались они нормально, договорившись о новой встрече. Тем не менее вскоре после этого случая Григорий был задержан и доставлен в полицию. Там уже находился Стржалковский, донесший на него. Разведчик в ответ на предъявленные обвинения заявил, что Стржалковский – полностью разложившийся элемент, пьяница и наркоман, который мстит ему по личным мотивам. Зная Стржалковского с самой отрицательной стороны, полицейские отпустили Сыроежкина и даже извинились перед ним. Успешно прошла и его встреча с капитаном польской разведки Секундой. Поляк выразил удовлетворение полученной информацией и принес извинения за «недоразумение с полицией».

Вернувшись в Москву, Сыроежкин подробно доложил о происшествии. После всестороннего обсуждения проблемы было принято решение вновь направить его с заданием за кордон. На этот раз Сыроежкину-Серебрякову предстояло доставить в Вильно два пакета. В одном из них находилось письмо полковника Павловского Борису Савинкову с предложением посетить Россию, чтобы лично возглавить антисоветскую оппозицию. Сергей Павловский являлся одним из ближайших соратников Савинкова. Посланный им нелегально в Москву для инспекции «Либеральных демократов», Павловский был арестован чекистами и писал письмо Савинкову под их диктовку, находясь в тюрьме на Лубянке.

Другой пакет содержал фотокопию секретного приказа народного комиссара по военным и морским делам о проведении маневров вблизи польской границы. По просьбе руководства ОГПУ этот «приказ» был специально подготовлен в единственном экземпляре для дезинформации противника.

Однако в Вильно Сыроежкина встретил не капитан Секунда, а другой офицер польской офензивы (разведки) – капитан Майер. Когда Сыроежкин передал ему привезенные материалы, Майер откровенно обрадовался. Григорий, видя такую реакцию, намекнул ему об оплате полученных сведений. Капитан, не колеблясь, выложил крупную сумму и сказал:

– Только вот распишитесь здесь, пожалуйста, пан Сыроежкин.

– Я уж и забыл, когда был Сыроежкиным, – обиженно сказал Григорий. – И называть меня этим именем – большой грех, пан капитан. Где тут расписаться?

И аккуратно расписался: «Серебряков».

Майер не возражал и согласился передать Савинкову пакет от полковника Павловского.

Подготовленные чекистами «разведданные» получили высокую оценку польских спецслужб и представителя Второго бюро (военной разведки) французского Генштаба Готье, на связи у которого находился Савинков в качестве агента французской разведки. Ознакомившись с документом, Готье поздравил Савинкова с большим успехом его организации.

В тот же день Сыроежкин отправился в Москву. Он отчитался о результатах своей поездки перед Артузовым и Менжинским. О его работе по «Синдикату-2» было доложено Дзержинскому. В дальнейшем Сыроежкин еще не раз выезжал с ответственными и опасными поручениями в Польшу.

По результатам операции «Синдикат-2» группа чекистов была награждена орденами. В представлении к награждению, подготовленном заместителем начальника КРО Романом Пилляром, говорилось (стиль оригинала сохранен):

«...Тов. Сыроежкин Григорий Сергеевич принимал активное участие в разработке дела Савинкова, неоднократно рискуя жизнью. Состоял официально сотрудником ОГПУ, посылался неоднократно в Польшу. Во время поездок, чрезвычайно рискованных, проявил огромную находчивость и смелость. Лишь благодаря этому ему удалось избежать почти неминуемого ареста, влекшего за собой неминуемый расстрел и провал разработки дела.

Ходатайствую о награждении его орденом Красного Знамени».

Вместе с другими чекистами Григорий Сыроежкин продолжал активно бороться с белогвардейским подпольем в Советском Союзе. В сентябре 1925 года он участвовал в операции «Трест» по выводу в СССР и аресту английского разведчика Сиднея Рейли, который был участником так называемого «заговора послов», направленного на свержение советского правительства, в 1918 году заочно судим и объявлен «врагом трудящихся, стоящим вне закона РСФСР».

В операции «Трест» Сыроежкин действовал под именем Щукина – боевика ранее разгромленной чекистами «Монархической организации Центральной России». В ходе операции Сидней Рейли был выведен в СССР и арестован. Смертный приговор, вынесенный международному авантюристу в 1918 году, был приведен в исполнение 5 ноября 1925 года. В 1927 году операция «Трест» была завершена. В газете «Правда» от 9 июня 1927 года под заголовком «Арест английского разведчика Сиднея Рейли» было опубликовано официальное правительственное сообщение, в котором, в частности, говорилось:

«...Летом 1925 года при нелегальном переходе финляндской границы из СССР был пограничной охраной ранен и арестован некий «купец» с советским паспортом на имя Штейнберга. Будучи допрошен, он показал, что на самом деле он вовсе не Штейнберг, а известный английский разведчик, капитан королевской авиации Сидней Георг Рейли, один из главных организаторов заговора Локкарта, трибуналом от 3 декабря 1918 года объявленный вне закона.

Рейли показал далее, что он приехал в СССР со специальной целью организации террористических покушений, поджогов, восстаний и т.д. Более того, Рейли показал, что он, проездом из Америки, был у канцлера казначейства и одного из ответственнейших министров британского короля Черчилля, который лично давал ему инструкции по организации террористических покушений и других диверсионных актов. Его письменные показания имеются в распоряжении правительства. Материалом, взятым при дальнейших арестах, показания Рейли были целиком подтверждены».


Борис Савинков.

ОТ КАВКАЗА ДО ЯКУТИИ

Работая в основном по делам «Синдикат-2» и «Трест», Сыроежкин одновременно систематически привлекался к выполнению и других заданий. В частности, в 1924 году он руководил операцией по ликвидации банды Даниила Иванова, перешедшей на территорию Белоруссии в районе Столбцов.

Осенью 1925 года Сыроежкин был направлен в распоряжение полномочного представительства ОГПУ по Северо-Кавказскому краю. В те времена в этом регионе широко распространился бандитизм. Происходили нападения на нефтепромыслы и поезда, убийства советских работников и учителей. Вооруженные налеты совершались даже на предместья Грозного. В составе оперативно-разведывательного отряда Сыроежкин участвовал в выявлении и ликвидации наиболее активных головорезов. Опираясь на помощь бойцов местной самообороны, отряд чекистов сумел успешно провести ряд операций по разоружению бандформирований.

В 1928 году Сыроежкин был командирован в Якутию, где японские агенты из числа бывших белогвардейцев готовили вооруженное восстание с целью создания марионеточного правительства и отделения Якутии от СССР. Благодаря успешной контрразведывательной операции, проведенной Сыроежкиным и его подчиненными, заговор был ликвидирован.

В 1929 году вспыхнул вооруженный конфликт на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД), связывавшей Сибирь с Дальним Востоком. И Сыроежкин поехал в Бурятию, где возглавил оперативный отряд по борьбе с местными бандитами. Одновременно чекисты совершали рейды по тылам китайских войск.

А в 1930–1931 годах по просьбе монгольских коллег Сыроежкин участвовал в операциях против банд в Ойратии, на севере Монголии.

Коллегия ОГПУ наградила в 1932 году Сыроежкина именным оружием. В том же году, как имеющий большой опыт борьбы с белогвардейским подпольем, он получает назначение на ответственную работу в Белоруссию, где руководит ликвидацией подпольных националистических организаций. За проявленное мужество награждается золотыми часами.

После Белоруссии Сыроежкин получает новое назначение, на этот раз – в Ленинград. Там он участвует в контрразведывательных операциях по ликвидации созданных германской разведкой шпионских и террористических групп. Они действовали под прикрытием нескольких германских коммерческих представительств. При проведении оперативных мероприятий Сыроежкин выезжал по линии ИНО ОГПУ в Германию, Норвегию, Финляндию и Швецию. В Хельсинки, например, он провел конспиративную встречу с одним из бывших руководителей Кронштадтского мятежа Степаном Петриченко, который подробно информировал разведчика о военных приготовлениях на финляндско-советской границе.

В 1936 году Сыроежкину за «особые оперативные заслуги и боевые подвиги» было присвоено звание старшего майора госбезопасности, что соответствовало воинскому званию генерал-майора.

КОМАНДИРОВКА НА ПИРЕНЕЙСКИЙ ПОЛУОСТРОВ

В апреле 1931 года в результате буржуазно-демократической революции в Испании была свергнута монархия. А на состоявшихся в феврале 1936 года парламентских выборах победу одержал Народный фронт, представители которого сформировали республиканское правительство левого толка. Испанские правые, проигравшие выборы, решили добиваться власти насильственным путем, опираясь на поддержку со стороны германских и итальянских фашистов.

В ночь на 18 июля 1936 года радио города Сеуты в Испанском Марокко передало условную фразу: «Над всей Испанией безоблачное небо». Это был сигнал к началу мятежа командного состава испанских колониальных войск в Северной Африке, который возглавил генерал Франсиско Франко. Вскоре мятежникам удалось высадиться на территории Испании, и в стране разразилась кровопролитная гражданская война.

Германия и Италия начали оказывать Франко существенную материальную и военную помощь, а также направили в Испанию свои военные контингенты. В связи с этим в середине сентября 1936 года Политбюро ЦК ВКП(б) постановило оказать республиканскому правительству всестороннюю поддержку. Было принято решение об отправке в Испанию добровольцев-коммунистов. В письме Сталина, Молотова и Ворошилова на имя главы испанского правительства Ларго Кабальеро, в частности, подчеркивалось: «Мы считали и считаем своим долгом в пределах имеющихся у нас возможностей прийти на помощь испанскому правительству, возглавляющему борьбу всех трудящихся, всей испанской демократии против военно-фашистской клики, являющейся агентурой международных фашистских сил».

Со всего мира в Испанию на помощь республиканцам спешили волонтеры. Среди них были и советские чекисты, в том числе будущие Герои Советского Союза Станислав Ваупшасов, Кирилл Орловский, Николай Прокопюк, Александр Рабцевич.

Григорий Сыроежкин написал три рапорта на имя руководства НКВД, прежде чем получил разрешение на испанскую командировку. Используя свой богатый оперативный опыт, он, являясь сотрудником резидентуры НКВД, занимался подготовкой специальных партизанских и диверсионных групп республиканской армии для ведения борьбы в тылу франкистов. По его инициативе были созданы партизанские отряды, батальоны, бригады. Осенью 1937 года они были объединены в знаменитый 14-й специальный корпус, который осуществлял боевые операции на всех фронтах вплоть до окончания гражданской войны в стране. Сыроежкин стал старшим военным советником командира корпуса Доминго Унгрия. Он организовал разведывательно-диверсионную школу, в которой бойцы обучались методам партизанской борьбы.

В одном из докладов резидента НКВД в Испании Александра Орлова в Центр от 9 декабря 1937 года отмечалось:

«Проводимая в тылу «Д» работа (литерой «Д» в служебной переписке того времени обозначалась разведывательно-диверсионная деятельность партизанских подразделений на фронтах и в тылу противника. – В.А.) привела к серьезному расстройству отдельных участков тыла франкистов и значительным материальным убыткам и людским потерям. Беспрерывные и последовательные действия наших «Д» групп, применение ими самых разнообразных, быстро меняющихся и постоянно совершенствующихся методов, охват нами почти всех решающих участков фронта, продвижение «Д» действий в глубокий тыл вызвали большую панику в фашистских рядах. Об этом говорят все донесения разведки и нашей агентуры, это подтверждается также и рядом известных нам официальных материалов (газетные статьи, приказы фашистов, радиопередачи).

Это состояние фашистского тыла, пребывание франкистов в постоянном напряжении, беспрерывно преследующий их страх перед «проделками красных динамитчиков», подчас преувеличенный и раздуваемый всевозможными слухами, мы считаем основным достижением в «Д» работе.

Нам точно известно, что для борьбы с диверсиями фашисты вынуждены держать в тылу значительные воинские силы и вооруженные группы фалангистов. Все, даже незначительные объекты усиленно охраняются. В августе 1937 года командующий Южным фронтом фашистов генерал Кьяппо де Льяно издал приказ, объявляющий на военном положении провинции Севилья, Уэльва и Бадахос. Мероприятия фашистского командования, связанные с реализацией этого приказа, предусматривают отвлечение с фронта значительных воинских сил».

Сам Григорий Сыроежкин неоднократно лично участвовал в выполнении специальных заданий командования в тылу врага. За проявленное мужество он был награжден орденом Ленина.

Между прочим в Испании Сыроежкин встретил сына Бориса Савинкова. Лев Борисович Савинков вырос в эмиграции, работал шофером во Франции. В Испанию отправился добровольцем вскоре после начала гражданской войны, отважно сражался на фронте против франкистов в рядах одной из интернациональных бригад. Сыроежкин способствовал тому, что Лев Савинков стал капитаном республиканской армии. Осенью 1938 года, накануне поражения республиканцев, Сыроежкин переправил его во Францию. Во время оккупации Франции Лев Савинков участвовал во французском движении Сопротивления и в августе 1944 года в составе группы из отряда «Союза русских патриотов» водрузил красный флаг над зданием советского посольства в Париже.

В 1937 году нарком внутренних дел Николай Ежов и его подручные сфабриковали так называемый «заговор генералов», после чего Красная армия была фактически обезглавлена. Однажды в 1938 году в тесном кругу сослуживцев Сыроежкин высказал свое мнение о невиновности маршала Михаила Тухачевского и других военачальников РККА. Григорий Сергеевич отметил, что многих из них он лично знает как честных и преданных командиров и готов головой ручаться за них.

На Лубянку полетел донос на разведчика. В конце 1938 года Сыроежкин был отозван в Москву под предлогом вручения ему очередного ордена.

8 февраля 1939 года Сыроежкин был арестован по обвинению в шпионаже в пользу Польши и участии в контрреволюционной организации. Основанием для ареста послужил случай с задержанием Сыроежкина в Вильно в связи с доносом Стржалковского, о чем разведчик в то время подробно проинформировал свое руководство. Следователь заявил, что Сыроежкин выдал польской разведке материалы, содержавшие государственную тайну, и поляки завербовали его. На замечание разведчика, что он действовал по заданию своего руководства, последовал ответ, что прежние начальники Сыроежкина также оказались польскими шпионами. Действительно, 21 августа 1937 года по ложному доносу как «шпион польской и других разведок» был приговорен к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян Артур Артузов.

Такая же участь постигла и старшего майора госбезопасности Григория Сергеевича Сыроежкина. 26 февраля 1939 года Военная коллегия Верховного суда СССР тоже приговорила его к высшей мере наказания, и казнили его опять-таки в тот же день...